«Могущественное и грозное великолепие»

Проведя в Крыму «счастливейшие минуты жизни», А.С. Пушкин, по его словам, все же «единственно сильное впечатление» испытал от Балаклавского Георгиевского монастыря и его крутой лестницы к морю. В результате – «…тут посетили меня рифмы. Я думал стихами».

Действительно, древнейшая российская обитель поражает воображение всех когда-либо в ней побывавших. Французам и англичанам кажется она «второй Италией», грекам – «вторым Афоном». Любой паломник, добравшись до этого святого места, невольно сбивается на восторженный тон. С конца XVIII столетия и по сегодняшний день о нем пишут исключительно в таком духе: «Местоположение монастыря пленительно-романтическое»; «природа грандиозна и величественна»; «могущественное и грозное великолепие».

И.М. Муравьев-Апостол в 1820 году писал: «Если ты, друг мой, услышишь когда-нибудь, что я сделался отшельником, то ищи меня в Георгиевском монастыре: здесь Медведица не видна и о севере слуха нет». Французская беллетристка Адель Омер де Гелль, совершавшая вояж по России в конце 1830-х годов и, по легенде, имевшая тайным попутчиком в Крыму М.Ю. Лермонтова, писала: «В конце прохода у нас вырвался крик восторга. Монастырь со своими домиками, прислоненными к скале, террасами, церковью с зеленым куполом, садами, богатою растительностью предстал перед нашими глазами висящим в нескольких стах футов над морем. Долго мы созерцали волшебный вид».

А.С. Грибоедов, побывавший в монастыре в июле 1825 года, единственный из всех путешественников отметил в его расположении существенное: «Говорят, что он первый в Крыму представляется плывущим из Царьграда». Дипломат-драматург обдумывал здесь историческую пьесу о великом князе Владимире. Но сумел воплотить этот замысел крымский конфидент Грибоедова, знаменитый духовный писатель, член Российской академии А.Н. Муравьев – автор трагедии «Владимир». В его поэтическом сборнике «Таврида», вышедшем в 1827 году не без участия Пушкина, есть такие строки:

«О юный странник, твой гонитель -

Безжалостный, жестокий мир;

Беги его в сию обитель,

В Георгиевский монастырь!

<…>

Туда, туда свой взор унылый,

Печальный юноша, простри:

Тебя так вечность за могилу

Зовет – здесь слезы ты сотри!»

Составитель исторического описания обители Е. Ливанов утверждал, что это – «лучшее в мире место для молитвы, для созерцания Бога… Тут, действительно, в святом уединении поклонишься Творцу со страхом и трепетом». «Могущественное и грозное великолепие» прославленного монастыря даже публициста либерально-западнического толка и русофоба Е.Л. Маркова привело в восторг.

Драматург А.Н. Островский и его товарищ замечательный актер А.Е. Мартынов летом 1860 года молились в монастыре. И представляется, будто слова Катерины из трагедии «Гроза» – «Мне иногда кажется, что я птица. Когда стоишь на горе, так тебя и тянет лететь. Вот так бы разбежалась, подняла руки и полетела…» – по-особому зазвучали для Островского именно в этой поистине горней Георгиевской обители. Все мирское здесь отфильтровывается чрез духовную, нравственную константу жизни.

Основателю киевского Свято-Троицкого монастыря архимандриту Ионе, в схиме Петру (Мирошниченко), дивно явившийся во младенчестве старец толковал:

«Тебе нравится то, что птицы летают; имеют бо они от Бога данные им крылья, вот и парят по воздуху. И тебе хотелось бы так же летать свободно, как и они, но ты человек и сих видимых крыльев не имеешь, а потому тебе о сем скорбеть и не советую, а проси и моли Господа Бога, создавшего тебя, люби Его, благоугождай Ему и всего себя Ему предай; верою, правдою, любовью послужи Ему истинно; в надежде истинной уверившись, несомненно обрящешь и получишь желаемое; даст тебе Господь крылья не временные плотские и тленные, но истинные крылья, возносящие горé и горé к Богу, и тогда будешь парить».

Подвигами духовного делания воспарил старец Иона ко Господу и сподобился быть свидетелем чудесного посещения Богородицей Севастополя во время Крымской войны 1953-1856 годов и милости сослужить Ей. Молился он тогда и о монахах, плененных в Георгиевском монастыре союзническими войсками.

После того, как А.П. Чехов побывал здесь 17 сентября 1898 года, были написаны удивительные строки: «В Севастополе в лунную ночь я ездил в Георгиевский монастырь и смотрел вниз с горы на море; а на горе – кладбище с белыми крестами. Было фантастично. И около келий глухо рыдала какая-то женщина, пришедшая на свидание, и говорила монаху умоляющим голосом: “Если ты меня любишь, то уйди”». Примечательно, что до сих пор никто не обратил внимания на неправдоподобность описанной ситуации. Особенности архитектурного ансамбля и внутреннего распорядка Балаклавского монастыря никак не могли позволить Чехову слышать то, о чем он поведал. Но в мистификации писателя тоже невозможно заподозрить, ведь его творчество пронизано целомудренным отношением к духовному миру, и пуще всего он боялся «хулы на Святого Духа». Возможно, в ту сентябрьскую благословенную лунную ночь воспринял раб Божий Антоний призыв Пречистой и Преблагословенной Девы покинуть людей, посторонних жизни, и найти в себе силы уйти к Божиему внушению в себе, ибо все, что от суетного мира, – душевредно.

О монастырской «красе разнообразной» вспоминали академик П.-С. Паллас, русский географ, профессор Кембриджского университета Э. Кларк, генерал А.Х. Бенкендорф, первый вице-губернатор Крыма К.И. Габлиц, художники И.К. Айвазовский, В.В. Верещагин, писатели И.С. Аксаков, И.А. Бунин, поэты А.К. Толстой, Максимилиан Волошин… Всех не перечислить.

Георгиевский монастырь, буквально прилепившийся к скале между Балаклавой и Херсонесом, где воссияла слава средневековых исповедников веры и познал истину во Христе святой великий князь Владимир, есть духовная мифологема Тавриды, крымский символ потерянного рая земного. И каждый, вместивший в сердце свое его благодать, уходит в мир с надеждой на «жизнь тихую, прекрасную, вечную», ибо здесь совершается преображение всего сущего.