Экспедиции конца 18 – начала 19 в.

А.А. Непомнящий

Экономические и политические интересы, связанные с освоением новых территорий требовали их досконального научного исследования. Именно с этого времени, благодаря началу перестройки общественной жизни на полуострове на европейский лад, появилась и реальная возможность развернуть его всестороннее освоение. Этому на данном этапе, прежде всего, способствовали правильная организация С.-Петербургской Академией наук практического изучения региона и не заставившее себя ждать паломничество сюда многочисленных отечественных и зарубежных путешественников.

По заданию правительства Санкт-Петербургская Академия наук провела ряд комплексных экспедиций в Крым. В связи с поставленными перед ними задачами эти ученые странствия можно разделить на две группы: экспедиции астрономические и географические и, так называемые, «физические» ученые путешествия. Их содержание охватывало достаточно широкий круг исследований, начиная от биологических и физикогеографических наблюдений до изучения истории, этнографии, лингвистики, экономики [1].

Опубликованные материалы «физических» экспедиций Академии наук являются ценным первоисточником о состоянии памятников истории и археологии в Крыму. К разработке их маршрутов и программ исследований были привлечены Вольное экономическое общество, Медицинская, Коммерц и Берг-коллегии. Главными целями этих экспедиций были определены исследование производительных сил региона, изучение местных народов, выяснение возможностей использования «произведений природы» населением. Типовая инструкция предлагала участникам экспедиции описывать населенные местности, их достопримечательности; встречающиеся на пути природные и исторические памятники; физическое состояние, быт и занятия населения; промышленные предприятия; природу края, а также пути сообщения и их пригодность для коммерческих целей.

Выполнять данную энциклопедическую программу следовало в дневниковой форме (путем ежедневных записей), которые отправлялись в С.-Петербург по мере накопления материалов.

Хотя такая общая программа и наложила определенный отпечаток единообразия на труды (отчеты) «физических» экспедиций, все-таки каждая из них имела свое «лицо». Ведь эти труды обязаны своим происхождением непосредственным наблюдениям их авторов. Так, дневники участников «физических» экспедиций включают описания ископаемых, животного и растительного мира; рисуют общие картины природы; сообщают статистические и исторические сведения о городах и местечках, содержат уникальные описаний памятников древности, которые в большинстве своем не дошли до наших дней, фиксируют обычаи, быт, религии разных народностей. Их общей чертой является то, что они основаны почти исключительно на личных наблюдениях, впечатлениях, подсчетах.

Как правило, мы имеем дело с работами описательного характера, с присутствием личных авторских оценок и предположений. Характерной чертой для всех отчетов экспедиций является неравномерность описания населенных мести археологических памятников – от краткого упоминания до подробного рассказа. Вместе с тем, источниковедческая ценность любого из отчетов экспедиций Академии наук чрезвычайно велика [2].

Первая попытка организации ученого путешествия в Крым относится к началу 70-х гг. XVIII века, когда составлялся план поездки по Северному Причерноморью академика Петербургской Академии наук, натуралиста, доктора медицины Иоганна Антона Гильденштедта (1745-1781). Ученый считал принципиально важным исследование столь мало известных в стране Новороссии и Крыма, а также приведение собранной информации в известность [3]. Свои идеи и планы по обследованию региона Иоганн Гильденштедт изложил в письме от 2 декабря 1773 г. к видному военачальнику и общественному деятелю России Василию Михайловичу Долгорукову (1722-1782) [4]. Маршрут экспедиции И. А. Гильденштедта (1773-1775) предусматривал проезд через Перекоп, осмотр и описание всего полуострова. Особенное внимание предполагалось уделить возможностям развития здесь российской торговли. Однако в Крым ученый не попал, т.к. экспедиция была отозвана в связи с материальными трудностями Академии наук [5].

Уже весной 1775 г., после возвращения в С.-Петербург, И. А. Гильденштедт активно поднимал вопрос о необходимости организации новой экспедиции – непосредственно в Крым. На заседаниях Академии наук он произнес несколько публичных речей о выгодах, которые принесет государству экономическое изучение Причерноморья и Крыма. Определяя в своих докладах области, куда скорее всего необходимо направлять экспедиции, И. А. Гильденштедт выделил Крымский полуостров, указав, что интерес представляет природа Крымских гор и история населяющих этот край народностей [6].

Уже после смерти И. А. Гильденштедта в марте 1781 г. по инициативе директора С.-Петербургской Академии наук Сергея Герасимовича Домашнева (1742(6)-1796) вновь была организована экспедиция в Северное Причерноморье. 3 мая 1781 г. С. Г. Домашнев определил и ее руководителя.

Им стал адъюнкт Василий Федорович Зуев (1752-1794), который одним из первых среди российских исследователей предложил описание прошлого и настоящего Тавриды.

В. Ф. Зуев и три помощника выехали из С.-Петербурга 20 мая 1781 г. Был принят следующий маршрут экспедиции: из С.-Петербурга на Москву, затем через Калугу, Тулу, Орел, Курск, Харьков. Полтаву, Кременчуг до крепости Херсон, куда следовало прибыть осенью и остаться там на зимовку [7].

Отношение к данной исследовательской поездке В.Ф. Зуева в Академии наук с самого начала было неоднозначным. В 1782 г. пошатнулось положение С. Г. Домашнева и в руководстве Академией верх взяли люди, отрицательно относившиеся к самой идее экспедиции на юг (С. Я. Румовский, Я. Я. Штелин). Поэтому задолго до прибытия В. Ф. Зуева в Херсон начались перебои с финансированием экспедиции, а затем поступление денег и вовсе прекратилось. В. Ф. Зуев смог выкрутиться из столь сложного положения лишь благодаря помощи, оказанной ему строителем Херсона Иваном Абрамовичем Ганнибалом.

Не желая остаться на зимовку в Херсоне В. Ф. Зуев «за благо рассудил учинить путешествие Черным морем в Константинополь», хотя это и не предусматривалось инструкцией Академии наук. Таким образом, есть версия, что посещение Турции, а затем и Крыма было личной инициативой ученого, так как первоначальный план этой экспедиции ограничивался только Херсоном [8].

В это же время Академия наук по просьбе и на средства крымского хана Шагин-Гирея снарядила экспедицию адъюнкта минералогии Ф. П. Моисеенкова, получившего задачу исследовать полезные ископаемые Крыма. Однако Ф. П. Моисеенков скончался по пути в Крым. Не исключено, что вследствие смерти Ф. П. Моисеенкова, В. Ф. Зуеву было поручено объехать Крым [9]. Вполне вероятно, что, уже приехав в Херсон, В. Ф. Зуев перестал считаться с указаниями Академии наук из-за прекращения ею финансирования и решил действовать самостоятельно.

Из Херсона ученый на фрегате достиг Константинополя, а обратно он возвращался через Румынию, Валахию, Молдавию и Бессарабию. Пробыв затем в течение месяца в Херсоне, В. Ф. Зуев выехал в Крым. В одном из писем в С.-Петербург Василий Федорович так представлял свой маршрут путешествия по Крыму: морем до Каффы, оттуда в Керчь и Еникале; переправившись через Босфор Киммерийский, посетить Тамань; затем опять Керчь – Арабат – Судак; переехав через горы Кавасбазар – Бахчисарай – Инкерман – Кезлев – Перекоп – Херсон [10].

В. Ф. Зуев рассчитывал выехать в январе 1782 г, провести в Крыму весну и лето и осенью вернуться в С.- Петербург. Он писал П. С. Палласу: «Чем больше я слышу разговоров о Крыме, тем более я загораюсь желанием ехать туда» [11]. Однако В. Ф. Зуеву не удалось осуществить задуманный план в полном объеме. Он смог выехать только 12 апреля 1782 г. взяв с собой рисовальщика Степана Бородулина.

Средствами его снабдил И. А. Ганнибал. В отступление от своего первоначального плана В. Ф. Зуев проехал в Крым через Ор-Капи. Оттуда – в Карасубазар – Кафу – Ени-Кале. В остальных местностях ему не удалось побывать. Ученый описал их по рассказам других людей или литературным источникам, которые, к сожалению, не указал. Во время поездки в Крым В. Ф. Зуева интересовали возможности развития здесь сельского хозяйства, качество земель, их пригодность для земледелия, садоводства, табаководства; изучение состояния скотоводства, рыбного и звериного промыслов; возможности развития фабричного и мануфактурного отраслей хозяйства [12]. Эти интересы путешественника легко объяснимы необходимостью выяснения экономических возможностей южных районов, освоение которых входило в ближайшие планы правительства.

Важным источником о состоянии Крыма в 80-х гг. ХVIII века является опубликованная В. Ф. Зуевым по результатам поездки «Выписка из путешественных записок Василья Зуева, касающихся до полуострова Крыма. 1782 года» [13]. Путешественник представил общее географическое описание края, экономическое обозрение полуострова, поместил описание важнейших городов и достопримечательностей. Он подробно познакомил читателя с изменениями, произошедшими во внутренней жизни Крымского ханства, которые были связаны с реформами Шагин-Гирея. Очерк заканчивается довольно подробным изложением основных моментов истории Крымского ханства, начиная с момента появления монголо-татар в Крыму.

Естествоиспытатель по специальности, он старался обозреть и собрать материалы об этнографическом разнообразии посещаемых им земель.

Особый интерес представляют наблюдения В. Ф. Зуева о занятиях и быте населения Крыма; подробно описаны жилища крымских татар, их внешний и внутренний вид, убранство, одежда татар, их обычаи, процедура разбора судебных дел. Эта, одна из первых работ отечественных ученых, посвященных Крыму, была для конца XVIII века значительным вкладом в развитие крымоведения. Не случайно отчеты о пребывании в Крыму В. Ф. Зуева были сразу же опубликованы в ведущих научных изданиях Академии наук [14].

Значимой в деле популяризации краеведческих знаний стала астрономическая экспедиция в Крым геодезиста Географического департамента Академии наук Федора Черного в 1785 году. Это ученое путешествие было организовано по личному указанию Екатерины II и имело целью определение долготы и широты всех крымских городов.

Одновременно члены экспедиционного отряда обратили внимание на обилие археологических памятников в Крыму. В служебной переписке с Академией наук ими были указаны места расположения и описаны многие археологические комплексы [15]. Эти сведения имеют большую ценность в связи с тем, что значительная часть зафиксированных памятников в первые годы после присоединения Крыма к России была уничтожена или разобрана на новостройки. Результатом работы экспедиции стала новая «Генеральная карта Крыма, сочиненная по новейшим наблюдениям» [16]. Отчеты о результатах работы отряда Ф. Черного, опубликованные в ведущих научных изданиях России, содержат интересные данные об археологических памятниках и этнографии края [17].

В последующие годы военными топографами по рекомендациям Академии наук проводилась большая работа по съемке окрестностей Севастополя. Тем самым была начата фиксация следов и остатков древнего культурного ландшафта в Крыму [18].

Первостепенный вклад в изучение Крыма в конце XVIII – начале XIX века внесла экспедиционная деятельность ученого-энциклопедиста, одного из крупнейших естествоиспытателей эпохи, академика Петербургской Академии наук Петра Симона Палласа (1741-1811). Значительный интерес для изучения развития краеведных знаний о Крыме представляет экспедиция П. С. Палласа в южные районы империи, состоявшаяся в 1793-1794 гг.

Путешествие началось 1 февраля 1793 г. (выезд из С.-Петербурга) и длилось два года. Ученый собирал на всем протяжении пути научные данные по ботанике, геологии, зоологии, топографии и этнографии, а также фиксировал археологические памятники. К 30 октября 1793 г. отряд добрался до Симферополя. Всю зиму 1793-1794 гг. П. С. Паллас в связи с болезнью провел в Симферополе и в имении К. И. Габлица близ Севастополя в долине рек Черная и Бельбек. Только в феврале 1794 г. экспедиция начала работу.

Объектом ее внимания в первую очередь стал Юго-Западный Крым. Отряд выступил из Симферополя в Бахчисарай, оттуда П. С. Паллас совершил поездку вдоль западного побережья Крыма до Балаклавы; затем поднялись на Чатыр-Даг, ознакомились с горной флорой. Следующим этапом поездки стала восточная часть Крыма до Керчи. В июне 1794 г. осмотр полуострова был закончен [19].

Обширная география издания трудов ученого, внимание к ним в Европе и в России, конечно, способствовали как популяризация изучения Крыма, так и упрочению научного авторитета П. С. Палласа. Его сочинения до сих пор лежат в основе наших знаний о природе и населении изучаемых им мест. К этим работам, как к живому источнику, неизменно обращаются географы, этнографы, ботаники, зоологи, геологи, статистики, археологи и языковеды. Его описания экспедиций, совершенных в рамках исследований Академии наук, являются «неисчерпаемым источником разнообразнейших крупных и мелких, но всегда научно точных данных» [20].

Особенное значение путешествия П. С. Палласа в том, что он первым описал древности Крыма, Тамани и др. районов, высказал ряд верных предположений, в частности, о локализации некоторых античных центров, зафиксировал сведения о первых раскопках. Во время поездок ученый подробно описал места и предметы, важные в историко-археологическом отношении, представил соображения по поводу их происхождения, а также многочисленные рисунки античных надгробий, надписей и монет. В сочинениях П. С. Палласа помещены описание и план Перекопской крепости, Бахчисарайского дворца, ханского кладбища, Чуфут-Кале, древностей Гераклейского полуострова, Херсонеса (с анализом сообщений древних авторов о его истории), Георгиевского монастыря, Балаклавской крепости.

Значение исторического источника приобрели и сообщенные П. С. Палласом сведения о современном ему Крыме, которые не встречаются в других описаниях: запустение Симферополя после реорганизации Таврической области Павлом I, сведения по истории развития Симферополя и других районов края. Приведенная им таблица численности различных национальных групп населения Крыма по данным переписи 1796 г. является интереснейшим демографическим источником, хотя и страдает определенными неточностями. Целые главы труда содержат обстоятельное описание экономики Крыма: кустарной промышленности, торговли, сельского хозяйства [21].

Крымский период жизни и деятельности П. С. Палласа нельзя отделять от периода его работы в Петербургской Академии наук. Переехав в Крым на постоянное место жительства в 1795 г. ученый продолжал активно сотрудничать с Академией, чем и являлась подготовка им научных трудов о результатах южной экспедиции. П. С. Паллас продолжал и свои ученые поездки по полуострову, отправлял в С.-Петербург научные отчеты [22].

Немаловажную роль в изучении археологических памятников Крыма сыграла и экспедиция ПАН 1795-1798 гг., проходившая под руководством Фридриха Августа (Федора Кондратьевича) Маршала фон Биберштейна (1768-1826). Это ученое путешествие остается незаслуженно забытым в истории изучения краеведения Крыма [23]. Ф. К. Маршал фон Биберштейн, ботаник по специальности, с 1763 до выхода в отставку в 1795 гг. служил секретарем Михаила Васильевича Каховского (1734-1800), командовавшего Южной группировкой российской армии. Неоднократно Ф. К. Маршал фон Биберштейн вместе с М. В. Каховским объезжали полуостров, что положило начало трудам Ф. К. Маршала фон Биберштейна по флоре Крыма. Не исключено и даже скорее всего, что именно секретарь явился автором описания полуострова подготовленного М. В. Каховским [24].

В 1797 г. Ф. К. Маршал фон Биберштейн получил должность главного инспектора шелководства Южной России. По роду своей деятельности он много путешествовал. При этом он сочетал служебные поездки с выполнением научных заданий Академии наук [25]. Ф. К. Маршалу фон Биберштейну принадлежит заслуга первой фиксации ряда эпиграфических памятников Боспора и попытка локализации античных центров, упоминаемых Страбоном, на Керченском полуострове и Тамани [26]. Гораздо больший резонанс благодаря опубликованному отчету имела экспедиция в Крым и на Кавказ в 1811-1815 гг. ученых-натуралистов М. Ф. Энгельгардта и И. Ф. Паррота. М. Ф. Энгельгардт и И. Ф. Паррот объехали Южный берег Крыма, посетили Бахчисарай, Карасубазар, Феодосию и Керчь.

Они предложили научные описания географии полуострова, этнографические характеристики населявших его народов, прежде всего крымских татар. Во второй части опубликованного отчета о поездке ученые сосредоточили физико-климатические наблюдения, а в третьей – поместили составленные ими карты Крыма, этнографические рисунки, виды крымских древностей и зарисовки флоры полуострова [27].

Новым этапом в накоплении историко-краеведческих знаний о Крыме стали археологические экспедиции АН, возглавляемые немецким антиковедом Е. Е. Кёлером (1765-1838), работавшим в Петербургской Академии наук и императорском Эрмитаже. Решение о первой экспедиции Е. Е. Кёлера в Крым было принято на заседании Конференции Петербургской Академии наук в феврале 1804 году. Ученый выступил там с рефератом «Письмо о нескольких медалях Европейской Сармации и Херсонеса Таврического», в котором говорилось о неудовлетворительном состоянии изучения российскими историками прошлого, этнографии, нумизматики античных центров Северного Причерноморья.

Е. Е. Кёлер обратил внимание российских академиков, что их западные коллеги проявляют гораздо большее внимание к этому вопросу [28]. В мае 1804 г. Е. Е. Кёлер обратился к Президенту Академии художеств А. С. Строганову (1818-1864) с предложением послать в Тавриду вместе с ним немецкого живописца Карла Кюгельхена. Е. Е. Кёлер должен был описать «знаменитые в древней истории положения», а К. Кюгельхен сделал рисунки древностей [29]. Ввиду того, что вопрос о необходимости каталогизации крымских археологических памятников все более настойчиво поднимался отечественными учеными, предложение Е. Е. Кёлера было встречено благожелательно. Маршрут этой экспедиции, деньги на проведение которой выделил Александр I, предусматривал посещение Ольвии, Херсонеса, Феодосии, Керчи и Тамани.

Во время путешествия (1804 г.) ученый особое внимание уделил осмотру и описанию руин Херсонеса. В Крыму им была собрана коллекция античных монет и других примечательных древностей, которые затем Е. Е. Кёлер сдал в Эрмитаж, получив за них 1800 рублей. Одной из наиболее интересных находок Е. Е. Кёлера стал памятник боспорской царицы Комосарии (жены Перисада I). Эта и другие замечательные археологические находки ученого легли в основу ряда его исследований, опубликованных в последующие годы [30].

Вернувшись в С.-Петербург Е. Е. Кёлер обратился с письмом в Петербургскую Академию наук и лично к Александру I, где красноречиво описал жалкое состояние древностей на полуострове. Он обратил внимание ученых и власти на факты расхищения наиболее ценных вещей во время несанкционированных раскопок, продажи ценных археологических находок за границу, привел примеры разбора ряда средневековых крепостных сооружений на новостройки. Не случайно, что вскоре после этих обращений последовало распоряжение Новороссийского губернатора А.-Э.Ришелье (1766-1823) относительно Крыма, где Таврическим властям приказывалось «иметь наблюдение, чтобы частными людьми, по Крыму путешествующими, не было собираемо древних редкостей» [31].

Предыстория второй экспедиции Е. Е. Кёлера в Крым была связана с путешествием по полуострову осенью 1819 г. российского писателя и общественного деятеля Василия Васильевича Капниста (1758-1823), который был изумлен с одной стороны необыкновенным обилием разнообразных исторических памятников Тавриды, а с другой – отсутствием мероприятий по их охране и изучению. Вернувшись в С.-Петербург, В. В. Капнист обратился 20 декабря 1819 г. с письмом к министру духовных дел и народного просвещения князю А. Н. Голицину, где заметил, что

«Таврида со всеми знаменитыми древностями своими принадлежит давно уже нам; но ни один из ученых людей в Отечестве нашем не посвятил до сих пор трудов своих на точное исследование достопамятностей, погребенных в оной. […] Иностранные ученые и путешествующие […] почитают себя в полном праве упрекать нас непростительным побрежением и холодностию к важным изысканиям» [32].

В. В. Капнист обратил внимание министра на быстроту, с которой разрушаются в Крыму древности. Он справедливо заметил, что «малейшее упущение времени и костенение в принятии нужных мер осторожности лишит и самых усердных изыскателей последнего средства к открытию древностей.» В заключении он предлагал:

«не угодно ли будет принять надлежащие меры о недопущении впредь для казенных и частных строений истреблять в Тавриде остатки древних зданий и твердынь. Сверх того не бесполезно было бы, кажется, отправить нескольких ученых людей для исследования […] древностей и для точного определения урочищ, достопамятными преданиями в истории прежних веков толико знаменитых.

Ученая Европа ожидает подвига сего от просвещения нашего» [33].

В 1820 г. А. Н. Голицин имел возможность лично убедиться в плачевном состоянии дел по охране и изучению крымских древностей [34]. В итоге продвижения по инстанциям подготовленных им по этому поводу бумаг от Академии наук потребовали дать оценку состояния крымских древностей. На обсуждении в Конференции АН было принято решение о подготовке новой экспедиции в Крым. Разработка плана ее исследований и общее руководство было поручено Е. Е. Кёлеру. Академик отметил, что сумма, необходимая для сохранения и восстановления древних памятников может быть определена только на месте опытным архитектором. По рекомендации директора Департамента путей сообщения генерала, известного коллекционера античных памятников А. А. Бетанкура и архитектора О. Монферрана вместе с Е. Е. Кёлером решено было послать в Крым французского архитектора Эжена (Евгения Францевича) Паскаля (1791-1861) [35].

Для экспедиции была составлена специальная инструкция, в которой подчеркивалась необходимость снять как можно более точные чертежи и копии с развалин и надписей; предписывалось собрать сведения об археологических раскопках, «могущих прояснить историю оной классической земли» [36]. Е. Е. Кёлеру выделялись средства из экономических сумм Академии наук на покупку древностей и монет.

Экспедиция продолжалась с 29 мая (выезд Е. Е. Кёлера из С.- Петербурга) по октябрь 1821 г. Подробная информация о ее ходе имеется в сохранившихся в отделе рукописей Российской национальной библиотеки дневниках Е. Е. Кёлера, написанных на немецком языке [37]. Записи касаются осмотра окрестностей Севастополя, Симферополя, Феодосии, Керчи, произведенных Е. Е. Кёлером археологических раскопок в Крыму. В частности, описаны раскопки Е. Ф. Паскаля близ Севастополя.

Увидев наяву плачевное состояние археологических раскопок, которые проводились на полуострове без разрешения правительства в 1819-1820 гг., в результате чего исчезали ценные находки, Е. Е. Кёлер предложил поручить проведение раскопок офицерам Черноморского флота, а все находки отправлять в Министерство народного просвещения, а сами раскопки вести по всему южному побережью и на острове Тамань. Предметом особого внимания академика стали древние памятники и надписи, их описание и анализ.

Сообщения о них были помещены ученым в изданиях Академии наук [38]. В архиве Государственного Эрмитажа сохранились также рукописные записки Е. Е. Кёлера об исследовании им памятников в районах Херсонеса, Балаклавы [39], Керчи [40], Феодосии [41].

Е. Ф. Паскаль оставался в Крыму более длительное время, чем Е. Е. Кёлер. Он готовил для Академии наук обмерные чертежи, рисунки барельефов, копии греческих надписей. Ему принадлежит и авторство составленного для Академии наук проекта реставрационных работ и охранительных мероприятий для архитектурных памятников Крыма [42].

После возвращения в столицу Е. Е. Кёлер представил в Академию наук и министру духовных дел и народного просвещения донесение «О сохранении и возобновлении в Крыму памятников древности и об издании описания и рисунков оных» и записку «Опись памятникам, которых сохранение должно быть поручено надзору губернаторам и местному начальству в Крыму». В этих материалах академик поместил подробную характеристику крымских археологических памятников.

Все древности Крыма Е. Е. Кёлер разделил на два класса. К первому он отнес постройки греческие, генуэзские и татарско-турецкие, восстановление которых не требовало значительных денежных и временных затрат: Евпаторийская мечеть Джума-Джами, мавзолей в Эски-Юрте, мангупские, балаклавские укрепления, Судакская крепость, бани в Феодосии, крепость и мечеть в Эски-Сарае. Стоимость поправок для этих памятников определялась Е. Паскалем в 41 тысячу рублей.

Ко второму классу древностей Е. Е. Кёлер отнес остатки греческой архитектуры, которые представляли собой развалины: гробницы в Керчи, основания храмов по всему Южному берегу и в Юго-Западном Крыму, гурзуфские укрепления, дворец в Бахчисарае [43]. По мнению Е. Е. Кёлера, для всех памятников второй группы, в связи с их важным значением для науки и ветхим состоянием, необходимо было издать подробные описания в виде 12-15 книжек с хорошими рисунками.

К сожалению, расчеты затрат на реставрацию памятников в Крыму, произведенные Е. Ф. Паскалем и Е. Е. Кёлером, никому не пригодились.

Таврический губернатор Николай Иванович Перовский убедил управляющего Министерством внутренних дел в том, что губернское начальство будет заботиться о том, чтобы памятники не разрушались, а деньги необходимы губернии для других нужд. Не было поддержано и предложение о новой командировке Е. Ф. Паскаля в Крым для руководства проведением ремонтно-восстановительных и реставрационных работ [44].

Вместе с тем, важным результатом экспедиции стало принятие 4 июля 1822 г. высочайшего повеления «О средствах к сохранению древних достопамятностей Тавриды». На это было выделено 10 тысяч рублей. И это при том, что по расчетам Е. Ф. Паскаля такая сумма нужна была только на ремонт бань в Феодосии. Для реставрации евпаторийской мечети, кстати, требовалось 14 тысяч рублей, балаклавских укреплений – 7 тысяч [45].

Джерело: Матеріали до тому «Звід пам’яток історії та культури України. ». – К.: 2015 р., с. 269 – 283.